Авилар. Кадуцей (роман; маг. реализм; пролог и 1-3 главы)

[Авилар]

ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ
КАДУЦЕЙ

События, описанные в этой книге, хоть и являются
вымыслом, но вполне могли бы приключиться с каждым.
Все имена героев, телефонные номера и названия
многих организаций – плод авторского воображения.
Любые совпадения случайны.

ПРОЛОГ

Галилея. Рыбацкое селенье Вифсаида.
30 год от Рождества Христова.

Иисус же, взглянув на него, сказал: ты - Симон, сын Ионы;
ты наречешься Пётр, что значит: камень.
(Евангелие от Иоанна, 1:42).

 Рассветные лучи солнца пробивались сквозь туман и лоснящейся позолотой скользили по воде. Босоногий мужчина лет тридцати пяти, одетый в старую рыбацкую хламиду, сидел на берегу. За все утро он ни разу не отвел взгляда от заброшенной в озеро уды, терпеливо ожидая улова, подобно хищнику в засаде.
Одному Богу было ведомо, сколько времени прошло в полной тишине, но когда солнце целиком освободилось от оков горизонта, уда колыхнулась. Спокойная мерная рябь на воде сменилась разбегающимися от поплавка кругами.
Рыбак в мгновение очнулся и, резко дернув вверх, потянул удилище на себя. Без сомнения, крючок зацепил весомую добычу! Но оказалось, что радоваться было нечему.
- Что за чертовщина?! – выкрикнул рыбак, разглядев свой улов.
Странная «рыба», запутавшаяся в водорослях,  не билась в агонии, а лежала неподвижно у его ног, подобно старой палке… Прошло несколько секунд, когда Симон убедился в том, что перед ним и впрямь была палка. А вернее причудливая трость.
Металлическое древко с навершием в виде сокольей головы из червонного золота походило на какой-нибудь царский скипетр из древних преданий. От верхнего конца трости в разные стороны отходила пара сизых перистых крыльев. Ниже, обвивая древко по всей длине, переплетались меж собой две кованые змеи, темная и светлая, словно сошедшиеся в роковой битве.
Находка обескуражила Симона, и в то же время привела в неожиданный восторг. Он уже испытывал это чувство, когда в детстве отец мастерил для них с братом игрушки. Только теперь оно было более сильным и глубоким!
Осторожно обрезав водоросли, опутавшие жезл, он провел пальцами по гладкому древку. Удивительно было, что трость, затонувшая невесть когда в Генисаретском озере, оставалась в полной сохранности – золото не потускнело, металл не заржавел.
- Симон! Симон!
Издали послышался чей-то голос, вернувший рыбака из мира грез в реальность. Ощутив мгновенный страх, он быстро швырнул трость в потертую, пропахшую рыбой суму и вновь, как ни в чем не бывало, забросил уду в озеро.
- Симон! Скорей же!
Придя в себя, рыбак понял, что голос принадлежал его младшему брату.
- Родной, вот ты где! – рука Андрея сжала плечо Симона, отчего тот невольно вздрогнул.
- Что стряслось? – спросил он с раздражением, убирая руку.
- Я встретил Мессию! Представляешь- Мессию! – выпалил юнец, заглатывая воздух. – Мессия, что значит Христос.
Симон не ответил ничего. Его брат, уродившийся в мать, наследовал её непорочную честность – и уж если Андрей скажет что-то, то так оно и было. Рыбак впервые за все утро почувствовал, как земля уходит из-под ног.
- Так что ж ты не привел этого… Как его, Мессию? - спросил он, а сам погрузился в омут беспорядочных мыслей.
«Раз уж с самой зари вещицы странные вылавливаю, может и вправду день какой особенный? Вон, Помазанник Божий (1) явился к нам в дом! Иль брат мой тронулся…»
- Хватит болтовни, Андрей, веди меня к гостю!
И вместе они, позабыв обо всех рыбацких принадлежностях, кроме старой сумы, захваченной Симоном, поспешили к порогу своего дома, дабы получить ответы на мучившие вопросы…

ЧАСТЬ 1. СВЯЩЕННЫЕ ГРОТЫ ВАТИКАНА

1. ПАЛОМНИК И ТУРИСТ

Италия, Рим. Подножье холма Ватикан.
18 июля. 2008 год от Р. Х.

Стрелки сошлись на двенадцати, когда Герман покинул безымянное кафе, разместившееся между двумя вековыми громадами – замком Святого Ангела и Ватиканом. Жаркое южное солнце нещадно плавило асфальт под ногами.
Вереницы иностранцев со всех сторон стекались к Via Della Conciliazione (2) .
Сейчас на этой улице было одностороннее движение: автобусы, переполненные туристами, снующие между ними мопеды, а также крошечные «фиаты», - все ехали в одном направлении - из Рима в Ватикан.
Туда же, к площади Святого Петра, направлялся Герман, вооружившись картой Рима и русско-итальянским разговорником.
Чуть позади него шла группа русских туристов, которую возглавлял молодой экскурсовод. Как и подобает людям этой профессии, он с пиететом рассказывал обо всем, что представало перед их взорами.
- Прошу обратить внимание! Здесь, на этой самой улице, находится пресс-служба, выпускающая популярную газету «Osservatore romano», а также известное на весь католический мир Radio Vaticano. Но все это мелочи по сравнению с тем, что ждет нас дальше – в каких-то ста метрах возвышается грандиозная колоннада площади Святого Петра. По словам её оформителя, Лоренцо Бернини, эти своды «заключают зрителей в объятия».
Герман, краем уха слышавший жеманную речь молодого чичероне, издали любовался ослепительным мраморным фасадом базилики Святого Петра. С каждым его шагом собор все больше увеличивался в размерах.
Русский журналист уже не сомневался, что очень скоро он ощутит всю свою ничтожность в сравнении с гигантским святилищем. Этого эффекта добивались век от века все архитекторы, работавшие над храмом. Начиная от Браманте, «мастера-разрушителя» (3), заканчивая Микеланджело и все тем же Бернини. Да, местные гиды умели очаровать слушателей своими рассказами…
Через минуту Герман вступил на piazza San Pietro, чью колоннаду так расхваливал русский экскурсовод. Но даже после его слов восхищению туристов не было предела. В центре просторной площади, вымощенной гранитом, высился древний обелиск, слева и справа от него по обоим концам пьяццы журчали два фонтана.
Колоннада и впрямь походила на материнские объятия, коими храм охватывал всех своих гостей.
Колонны, расположенные в четыре ряда, соединялись капителями в эллипс, окружая всю площадь. Над каждым рядом колонн высилась мраморная статуя одного из покойных пап, блестящая при свете дня. Всего их насчитывалось, если верить туристическим брошюрам, более 140 скульптур.
Гид за спиной Германа, чей голос теперь заглушался гвалтом иностранцев, не преминул упомянуть еще один исторический факт:
- Обелиск, который вы видите, давным-давно был привезен римским императором Калигулой из Египта. Другой властитель, - Нерон, - установил памятник в своем цирке, и только в 16 веке обелиск возвели в центре площади, увенчав его римским крестом.
Когда раскаленное солнце скрылось за жидкими облаками, завороженный Герман направился к собору Святого Петра. Именно здесь он мечтал побывать последние полгода – с того момента, как впервые увидел на каком-то телеканале трансляцию из Ватикана. Эта его мечта осуждалась и матерью, и друзьями – он сам не понимал, что могло тянуть в неизвестный Ватикан.
Герман не был ни католиком, ни ценителем искусства. Может, воспоминания из детства стали тому причиной. Он помнил незабываемое путешествие в Рим, когда ему было 15 лет и когда отец еще не ушел из семьи… Теперь он снова оказался здесь, спустя почти десять лет. Отвоевав для себя в редакции отпуск, журналист Крылов потратил все свои сбережения на поездку в Италию.
А теперь находился в легком недоумении, правильно ли он поступил.
Все сомнения рассеялись, когда Герман поднялся на первую ступеньку собора и глянул впереди себя. Такое чувство, что сверкающая на солнце лестница вела прямо на небеса, а гул толпы за спиной исчезал в небытии. Душа воспарила, и ради одного этого ощущения стоило потратить все накопления…
На балюстраде, что расположилась под куполом по длине всего фасада, стояли живописные изваяния Христа и его апостолов, кроме Петра и Павла. Те двое, «столпы церкви», находились слева и справа от Германа, по обе стороны от входа в базилику.
Кто-то легонько коснулся плеча Германа и он испуганно дернулся.
- Scusi! E'libero? (4)  – виновато сказал незнакомец, осматривая утопающий в солнечных лучах фронтон.
- Да, конечно… в смысле, si, si!
- Ах, русский, - облегченно вздохнул неизвестный и улыбнулся, переводя взгляд на Германа.
Журналист в свою очередь тоже рассмотрел нового собеседника. На вид ему было лет пятьдесят, но юношеская улыбка и светлые открытые глаза цвета неба молодили лицо. Длинные пепельные волосы расплавленным серебром ниспадали на плечи, роста он был, как и Герман, чуть выше среднего.
- Мое имя Альберт. Я тоже из России, приятно познакомиться!
Герман пожал протянутую руку, несколько смутившись видом собеседника. Просторные серые одеяния на Альберте и небольшой рюкзачок в его руках выглядели старомодно и комично. Так ходили разве что средневековые пилигримы…
- Вы, стало быть, один из тех туристов? – Альберт окинул толпу за спиной печальным взглядом, - Читал я накануне местные брошюрки… Оказывается, паломниками теперь называют всех туристов, посетивших святые места. Вот и здесь – поприлетали на самолетах да поприехали на поездах – всё, грехи им простились! – едко выпалил он.
Но улыбка не исчезла с его лица, которое все еще оставалось по-юношески красивым.
- А вы что, паломник? В смысле, настоящий паломник?
- Скажу не хвалясь, что я прошел весь Римский путь, один из трех, особо почитаемых вами, христианами.
- Я не христианин, - смущенно парировал Герман.
- Да? – удивился Альберт, - А кто же вы?
- Ну, я крещен как православный. И очень уважаю церковь, в том числе и католическую. Однако не хочу обязывать себя официальными догматами. Можно сказать, я вольный христианин.
- Вот значит как… - на минуту старомодно одетый пилигрим задумался. – А я-то думаю, почему из всех этих людей я предпочел подойти именно к вам. Родственные души, как никак!
С этими словами Альберт дружелюбно похлопал Германа по плечу. Журналист больше не робел перед незнакомцем, и хотел было расспросить его об истинном паломничестве, но Альберт прервал его на полуслове:
- Может, сначала пройдем в храм? Разговор всегда успеется.
Герман посчитал предложение разумным. Вдвоем они поднялись по лестнице, оказавшись в портике, откуда в собор вели пять высоченных порталов. Последняя справа «Святая дверь», сейчас была закрыта. Ей суждено было открыться лично папой римским в Святой год, который наступает каждые двадцать пять лет. Увы, следующий такой юбилей случится только в 2025 году.
Герман и Альберт прошли через центральную дверь, porta de Filarete. Журналист на минуту остановился перед двумя гвардейцами. Синие и золотые полосы украшали их камзолы с широкими рукавами, тот же орнамент присутствовал на панталонах и гетрах. На головы гвардейцы нахлобучили черные фетровые береты, обуты же они были в начищенные до блеска туфли, тоже черного цвета. Алебарды в руках стражников поражали своей длиной, а в остроте полумесяцев-наконечников сомневаться не приходилось.
Кроме них в портике стояли еще двое незаметных людей в штатском и с рациями в руках. Насколько знал Герман из путеводителя, все они следили за соблюдением туристами приличий, а также за внешним видом тех, кто желает пройти в собор.
Главным правилом здесь было не одевать коротких юбок и шорт, дабы в стыдливости прикрыть ноги перед храмом Божиим. Также не разрешалось ходить в пестрых цветах. Хотя упомянутые выше гвардейцы сами были разодеты как попугаи. Однако за их спинами стоял сам папа римский, а значит и светлый закон Ватикана.
Альберт взял Германа за локоть и настойчиво провел под прохладные своды храма.
- Тебе самому понравится, если на тебя будут смотреть, как на «Джоконду» в Лувре? – с упреком прошептал он и ухмыльнулся.
Герман был смущен столь резким переходом на «ты», но виду не подал. В следующее мгновение он снова благоговейно замер, погруженный в море спокойных красок, наполнявших главный храм католической Церкви.
- Basilica di San Pietro, - протянул по-итальянски Альберт, хоть и с явным русским акцентом.
Было непонятно, смеялся он или серьезно представлял Герману место, куда пришел пешком издалека.
Герман потерял счет времени пока они ходили по собору, который подавлял колоссальными размерами и роскошью отделки. Полюбовавшись шедевром молодого Микеланджело – скульптурой «Пьета», изображавшей Деву Марию с мертвым Христом на руках - Герман двинулся дальше.
Пройдя через капеллу Святого Себастьяна, они приблизились к бронзовой статуе Святого Петра, выполненной умелым средневековым мастером Арнольфо ди Камбио в 13 веке. Его отливавшая черным, сидящая на каменном троне фигура вызывала священный трепет у всех туристов, проходивших мимо статуи к алтарю.
Застывший в бронзе апостол, с поднятой в благословляющем жесте правой рукой, открывал всем путь к главному Алтарю базилики, службу у которого мог вести только римский папа.
Альберт подошел к бронзовой статуе и коснулся губами стопы изваяния. Герман знал, что скульптуре приписывают чудодейственные свойства: тем, кто коснется ноги апостола Петра и поцелует её, Церковь обещала прощение всех грехов и исполнение сокровенных желаний. За несколько десятилетий бронзовая стопа успела изрядно стереться и побелеть.
После Альберта те же самые действия проделал и журналист, не особо надеясь на результат. Но в момент, когда его губы коснулись теплой ступни, перед мысленным взором на мгновение задержалась странная картина – он видел самого себя рядом с живым апостолом Петром.
Оба, воздев руки к небу, предавались самозабвению в молитве, а между ними парил золотой жезл… Весьма странный жезл, который венчала голова орла, а вокруг самой трости переплетались то ли в схватке, то ли в объятьях две змеи...
Видение исчезло. Все вокруг на секунду померкло и вновь вернулось на круги своя.


Герман заметил, что его поддерживает Альберт.
- Иногда такое бывает, друг мой. Нет повода для волнения. Так что же ты хотел у меня спросить?
- Ах, да… - журналист пришел в себя, и они вместе направились к алтарю, - Вы действительно паломник?
- Я могу так называться, – Альберт улыбнулся. – Несмотря на то, что я - крещенный католик, мне не хочется вгонять себя в рамки одной религиозной конфессии. В этом я похож на тебя, и, по твоему очень меткому определению, мы оба являемся вольными христианами. Однако я верую в то, что есть на земле такие места, которые не зря считают святыми. Одно из таких мест – собор Святого Петра в Ватикане. С самого возникновения христианства церковь знала три пути, которые сулят всем, кто по ним пройдет, отпущение грехов и покровительство Божие в добрых делах.
Первый из путей вел ко Гробу Господню в Иерусалиме; тех, кто шел этой дорогой, называли пальмейро, от латинского palma, так как символом их была пальмовая ветвь. Собственно, от этого слова возникло русское «паломник».
Другой путь – дорога к трофеям Святого Иакова, которые поныне хранятся в Испании, в соборе города Сантьяго-де-Компостела. Рискнувшие пуститься в это путешествие называли себя пилигримами, и символом их стала раковина.
Третий путь – Via Rome, Римская дорога – ведет прямо в базилику Святого Петра, где по сей день хранятся ключи от рая. Те, кто ступил на этот путь, избрали себе символом крест и назывались ромейро. Я – ромейро, прошедший чрез тернии, чтобы узреть настоящие звезды, нежели любоваться искусственными, нарисованными на грубом холсте, которые каждый день видят здесь туристы и торгаши.
Герман понимающе кивнул и сказал:
- Где-то я уже читал обо всем этом… Кажется, у Коэльо.
- Да, Пауло Коэльо (5) – великий человек. То, о чем вспомнил ты, было написано в «Дневнике мага». Это удивительный автор! Его произведения можно воспринять в трех сечениях: как популярную философию, - своеобразную «жвачку для мозгов»; как психологическую прозу; и, наконец, как эзотерические романы. Лично для меня Коэльо ценен последним. Если приглядеться, в его книгах можно найти все, что может пригодиться человеку на пути духовного роста.
- Так вы тоже состоите в каком-то ордене? И неужели вы поддерживаете Коэльо-мага?
- А почему я его не должен поддержать? – в глазах Альберта забегали чертики, - Это же не какой-нибудь безумец Кроули (6), объявивший себя чуть ли не Антихристом.
Паломник на минуту помрачнел. У Германа появилось время, чтобы разглядеть алтарь перед собой.
В отличие от православных престолов, этот был обращен к востоку. Над алтарем нависла огромная, отлитая из бронзы сень, которая опиралась на четыре витые колонны. Их изящные капители держали на себе четырех ангелов, день и ночь охранявших золоченое распятие на самом пике балдахина.
Прямо перед алтарем находилась «исповедальня» - «окошечко» площадью в несколько квадратных метров, прорубленное в подземелье собора. По всей длине его, за потертыми перилами, горело множество неугасимых лампад. Как сказал Альберт, их число достигало сотни, и они действительно никогда не гасли, благодаря надзору старательных клириков.
Сама «исповедальня» открывала вид на богато украшенный зал, в котором прямо перед взорами туристов в неглубокой нише лежал серебряный ларец.
- Позволь заметить, - тут же прокомментировал Альберт, - что, вопреки массовому заблуждению, в этом ларце покоятся отнюдь не останки святого Петра. Это всего-навсего сундук с так называемыми «pallium». Это такие пояса, сотканные из шерсти ягнят, благословленных в день Святой Агнесы (7). Но недаром «исповедальня» считается местом, ведущим в самое «сердце Ватикана», так как именно под ней находится настоящая гробница апостола. Погрешность вряд ли превышает один дюйм.
Герман растерянно смотрел на людей, подходивших к «окошечку» и с тихим трепетом наблюдавших за вычурным сундучком. Неужели они все полагают, что в нем находится прах Петра? Впрочем, минуту назад он и сам думал точно так же. Альберт был знатоком храма, и у журналиста сложилось впечатление, что он знал все его закоулки и потайные места.
В задумчивости он поднял взгляд наверх и уже не в первый раз за день потерял дар речи. Ослепленный благообразием купола, который высился прямо над алтарем, Герман вновь ощутил то чувство невероятного полета души, что посетило его при входе в храм.  Поистине чудеса творятся в базилике Святого Петра!

[Авилар]

- Вот и все. Как тебе наша экскурсия? От всего этого великолепия можно сойти с ума, не правда ли? - последнюю фразу Альберт произнес с многозначительной улыбкой.
- Да уж, действительно, незабываемое зрелище, - согласился Герман, пропуская паломника вперед.
Про себя он с досадой думал о том, что не сделал в храме ни одного фотоснимка. Но собор все равно останется запечатленным в его сердце…
Новоиспеченные друзья выходили из храма через ту же дверь Филарете. Солнце по-прежнему слепило, но адский зной сменился легким ветерком. С севера даже наползали легкие тучи, но они рассеивались, не долетая до Рима.
- Приятно было с тобой познакомиться, Герман! – Альберт взял руку журналиста и слишком напористо пожал её. – Не хотелось бы, чтобы наши пути так быстро разошлись. Тем более, что в августе я планирую вернуться в Россию. Ты здесь надолго?
Герман вдруг почувствовал - что-то не так; но он не мог взять в толк, что именно…
- Я уеду ровно через неделю, - задумчиво произнес он и натянуто улыбнулся, - поэтому не прощаюсь.
- Ты в каком отеле расположился? – неожиданно спросил Альберт, и, не дожидаясь ответа, начал расстегивать рюкзак.
- Да так, в небольшой гостинице на Via Principe Amedeo, в центре.
- Жаль, что так далеко. Я-то снимаю комнату в одном из торговых кварталов Trastevere. Ну, если мы больше не встретимся, то прими от меня скромный подарок, - Альберт вытащил из рюкзака небольшого формата книгу в мягком кожаном переплете.
На обложке было иисечено:



- Иерофант Рафаил, «Последний шаг ромейро»? - прочитал Герман вслух. - Что это?
«Может быть, секта?! Неужели этот тип поймал меня на крючок?» - ужаснулся про себя журналист, пытаясь сохранить спокойствие.
Альберт немного смутился, было видно, что он чем-то оскорблен. После неловкой паузы паломник ответил:
- Ты теперь считаешь, что я какой-нибудь сектант, да? Пойми, друг мой, эта книга – не Библия, и потому её уже можно назвать «еретической», по понятиям церкви… Но ведь мы оба вольные христиане, ты не забыл? Что касается автора, то он такой же паломник, как и я, как и Пауло Коэльо. Но не только этим он славен, а своими добрыми делами. Я дарю тебе эту небольшую книгу, потому что в ней рассказано о секретах собора Святого Петра больше, чем во всех официальных трудах исследователей Ватикана.
Герман взял в руки легкую книжицу и поблагодарил Альберта. Тот только понимающе улыбнулся и ответил:
- Я вижу, ты очень устал. Прекрасные виды зачастую изматывают людей быстрее, чем каторжный труд! – паломник от души рассмеялся, - Советую не поскупиться и взять такси прямо до центра, и сегодня из отеля больше ни ногой. Всего доброго, Герман!
Сказав это, Альберт обвел журналиста крестным знамением и стремительно двинулся прочь от собора. Некоторое время Герман молча стоял у подножия базилики, спиной к огромной статуе Святого Петра, державшего в руке ключи от рая. Что-то было не так… Он почувствовал это еще на выходе из храма.
Альберт порой вел себя очень странно для паломника, пусть даже и вольного христианина. Эта его осведомленность обо всем на свете одновременно и восхищала, и пугала.
Герман окинул усталым взглядом площадь Святого Петра: стоящий посредине обелиск, со сверкающим на вершине распятием, два журчащих фонтана, погруженных в приятные изумрудные тона, величественную колоннаду… И раздраженно плюнул на мощеную дорогу под ногами!
Он понял, что было странным в поведении паломника!
«Приятно было с тобой познакомиться, Герман!..»
«…Всего доброго, Герман!»
Журналист точно помнил, что не называл своего имени Альберту. Значит, паломник понимал, к кому он должен подойти, и знал, о чем говорить…
У Германа неприятно засосало под ложечкой и он бросился в сторону Улицы Примирения.  Разумеется, Альберта нигде видно не было. Журналист почувствовал себя вконец опустошенным. Поймав такси, он продиктовал на память адрес своей гостиницы, и погрузился в легкую дрему, под тягучий как мед голос Эроса Рамазотти (, доносившийся из динамиков…
2. РАССКАЗ СЕРОГО СТРАННИКА

Италия, Рим. Via Principe Amedeo. Отель «Olivetti».
18 июля. 2008 год от Р.Х.

Номер 37 был оформлен в стиле восемнадцатого века. Хозяева гостиницы, братья Оливетти, умели уютно обставить даже самые тесные помещения. Широкое зеркало в резной раме придавало комнате дополнительный объем. В левой стене была установлена витиевато украшенная дверь времен позднего барокко, которая вела в ванную. Напротив, в другой стене, была прорублена ниша. В ней лежал прейскурант отеля, а также несколько портившая атмосферу прошлого телефонная радиотрубка. Окно, завешенное пышными молочными портьерами, удачно вписывалось в этот необыкновенный интерьер. Настенные часы показывали четыре часа вечера.
Герман попросил портье, чтобы его не беспокоили, и заперся в номере изнутри. Повернув затейливые позолоченные краны, он пустил воду в ванну, а сам вернулся в комнату и без сил плюхнулся на мягкую кровать.
Достав из заднего кармана джинсов книгу, подаренную паломником, он раскрыл её на первой странице и прочитал:

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Гермесу Самазарскому,
моему сыну и чаду Изумрудного Пламени.

Igne Natura Renovatur Integra

Сынок, если ты читаешь эти строки,
значит Изумрудное Пламя обновило и тебя.

Иерофант Рафаил,
диадох Титуса (ум.1984 г. от Р.Х.)

- Бред какой-то! – раздраженно выдавил Герман, и перевернул страницу.
Первая глава начиналась так…


27 июня 1999 года.
…Я знал, что этот собор - самый роскошный и великолепный из всех католических храмов на земле.  Но я не представлял, что он НАСТОЛЬКО роскошен.
Мои глаза ослеплены этим благолепием, а словарный запас слишком скуден, чтобы описать ту палитру красок и чувств, которые окутали меня на пороге базилики Святого Петра.
 Хоть я пришел сюда вместе с моей семьей, но громадные своды высоченных нефов заставляли чувствовать себя беспомощным и одиноким.
Простит меня Господь за то, что я явился сюда сразу, не пройдя всех испытаний, что выпадают на долю ромейро. Я решил сделать сразу последний шаг, миновав десятки миль, которые обязан был преодолеть пешком. Клянусь, что однажды пройду этот Путь от начала до конца.
Мой сын вступает в такой возраст, когда человек либо принимает ответственность за всю свою жизнь на себя, либо повисает на шее родных до конца жизни. Во благо его я и затеял эти сумасшедшие поиски, которые ведут меня к глубоким корням древних легенд и преданий. Вот он, смазливый мальчишка, стоит у алтаря и улыбается, не догадываясь ни о моем исследовании, ни о своей роли в нем.
Мы с супругой, моей очаровательной греческой Майей (9), подошли к статуе Святого Петра. Поцеловав стопу, я пожелал как можно скорее расправиться с поисками жезла. Больше десяти лет я искал кадуцей в надежде, что придет время, и все повинуются его новому старому владыке, ради которого я предпринял все это...
Ватикан, вопреки моим ожиданиям, тоже не дал ответов на волнующие вопросы. Но это не исключает подсказок, которые я могу найти в стенах этого города. Завтра же отправлюсь в  резиденцию Альянса, и распоряжусь, чтобы для меня открыли архивы Петрова града (10).
И пусть лучше папа римский не встает на моем пути. Хотя, в его нынешнем возрасте, это уже весьма проблематично.

[Авилар]

Герман закрыл книгу и сел на кровати, размышляя над прочитанным. Небольшой томик оказался сборником избранных глав из личных дневников автора. Многое из услышанного на площади Святого Петра не сходилось с тем, что скрывалось под этим переплетом.
Альберт говорил, что Рафаил был таким же, как он, паломником. Но на самом деле автор прибыл в Рим со своей семьей, по всей вероятности из России. Значит, некто Рафаил был туристом, как и Герман. Еще Альберт горячо убеждал журналиста в том, что эта книга раскрывает все тайны собора. Но просмотрев по диагонали первые страниц пятнадцать (из двух сотен всего сборника), он нашел лишь восхищенные описания Ватикана и странные заметки, в которых мало чего понял. В подобной манере была написана вся книга.
Единственное, что он уяснил – это то, что Рафаил был влиятельным лицом в какой-то тайной организации. Оная без труда внедрилась в Ватикан и в течение долгого времени искала информацию о жезле-кадуцее… Герман вспомнил, что когда он целовал бронзовую стопу статуи Петра, ему было видение, в котором фигурировал некий жезл. Но журналист списал это тогда на последствия духовного экстаза, в который повергали его стены собора.
Он снова взял в руки книгу и рассмотрел внимательно обложку. Нарисованный под заголовком крест хоть и был странно оформлен, все-таки оставался христианским. Судя по речам автора, он считал себя кем-то вроде «вольного христианина», - это было очень меткое определение, которое понравилось даже критикану Альберту.
Журналист перевел взгляд на название книги. «Вольный христианин» Рафаил считал себя таким же ромейро, как и Альберт. Если последний, конечно, вообще был паломником, а не каким-нибудь подставным лицом.  В любом случае, теперь неясный для журналистского сознания заголовок приобретал более четкое значение.
В последнюю очередь Герман проанализировал имя. Рафаил Рафаилом, - так еще архангела одного звали, - а что же значило слово Иерофант?
Насколько помнил Герман со студенческой скамьи, когда слушал лекции по филологии, hieros с греческого переводится как «священный». Получается, Рафаил был иереем, священником? А как же «фант»? В любом случае, это звание не было саном в христианской Церкви.
Смертельно уставший, Герман с досадой швырнул книгу в дверь. Из неё выпала бумажка, которую до этого журналист не заметил. Небольшая визитка была наспех написана неровным почерком:

Захочешь поговорить - звони: 8-10-39-06-666999 (11). Спросить Серого странника.

Или приходи в любой день в безымянный бар у замка Святого Ангела, к 10:30. В это время я обычно там, пью каппучино и слушаю анекдоты про Papa Ratzi.

Серый странник.

- Альберт… - прошептал Герман, сжав бумажку в руках.
Чертов паломник знал, что он непременно захочет с ним поговорить! Книжка, в принципе, не интересовала Германа, но инстинкт жреца второй древнейшей профессии заставлял разгадывать любые нерешенные загадки. С Альбертом стоило встретиться в любом случае, хотя бы для того, чтобы вывести «паломника» на чистую воду.
Герман посмотрел на часы. Без пяти шесть вечера. Голова невыносимо гудела, да и давление наверняка подскочило. Приняв ванну, вода в которой успела остыть, Герман переоделся в ночное белье и лег в постель.
Говорят, Ночной Рим кардинально отличается от Рима Дневного. Туристы из Одессы могли на полных правах сказать, что это две большие разницы. Увы, в эту ночь Герман смертельно устал, чтобы проверять, насколько интересен город под окутанной городским смогом луной. 


Двое тучных туристов непристойно загоготали, когда юный официант подал к столу вместе с завтраком свежую порцию скабрезных анекдотов о Papa Ratzi (12).
Герман, отлично себя чувствовавший в это утро, допивал чашку теплого каппучино, вприкуску с только что вынутым из печи cornetti (13).
Этот неприметный бар, примостившийся на одной из улочек возле замка Святого Ангела, уже был знаком русскому журналисту – вчера в полдень, перед походом в Ватикан, он просил здесь стакан холодной воды. Каково было удивление Германа, когда бармен поставил перед ним стакан с водой, набранной из-под крана. Как оказалось, в Италии водопроводная вода считается питьевой.
Герман посмотрел на часы – 10:25. Серый странник все еще не приходил. Журналист уже подумывал, что эта записка была розыгрышем – слишком странное место выбрал Альберт для утренних завтраков. Во-первых, кафе располагалось слишком далеко от района Trastevere, в котором паломник якобы снимал квартиру. А во-вторых, Герману сразу не понравился записанный на визитке телефон. Три шестерки и три девятки навевали на мысли невесть о чем, - Герман провел было параллель со «Зверем 666», но тут же откинул эти абсурдные фанатические мысли.
«Никакого Зверя не существует! Антихрист – лишь аллегория в противовес Христу! Неизвестно еще, был ли Христос на самом деле…» - рассуждал он про себя, пока не почувствовал на своем плече знакомую легкую хватку.
- Ты всегда подкрадываешься незаметно? – Герман с укоризной перешел на «ты», решая сражаться тем же оружием, что и Альберт.
- …И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Моё не будет видимо, - протянул неторопливо паломник, загадочно улыбнулся и присел рядом за стойку.
Герман почему-то решил, что это была цитата из Библии. «Старик выжил из ума! Сейчас забросает меня умными фразами из Писания, будто конченый епископ!»
- Может, объяснишь уже, что происходит? Зачем ты дал мне эту книгу? Откуда узнал мое имя? С какой целью подошел вчера ко мне у собора?!
Альберт словно и не замечал Германа, повернувшись к бармену и делая свой заказ по-итальянски:
- Марко, мне как обычно. Порцию спагетти карбонара, стаканчик твоего фамильного винца, а также пару тостов, кофе, масло и джем.
Затем он достал из складок своего просторного плаща поношенный бумажник и, отсчитав две купюры номиналом в 5 евро, протянул смуглому бармену.
- Va bene, - Марко расплылся в улыбке и подозвал юного помощника, без устали травившего анекдоты среди других посетителей.
- Ты ответишь мне?! – нетерпеливо спросил Герман, придвигая свой стул ближе к Альберту, которому уже подали местное домашнее вино.
- А не боишься, что я начну также необдуманно отвечать на вопросы, которые ключом бьют из твоего рта?
- Хватит меня кормить пустой болтовней! – Герман еле сдержался, чтобы не ударить кулаком по стойке бара. – Откуда это глупое прозвище – Серый странник?!
- Ну, так меня прозвали друзья за то, что я исходил чуть ли не весь мир. – Альберт довольно крякнул, - Понимаешь, падок я на всякого рода паломничества к святым местам. Причем не только христианским…
- Твои друзья – члены этой секты?! Как вы смогли так глубоко копнуть под Ватикан? Что сейчас с Рафаилом?!
- Тише, вокруг люди… Опять, опять вопросы. А ведь я и первую-то порцию не запомнил, а ты изрыгаешь все больше вопросов.
- Не уклоняйся!
- Ладно, ладно. Успокойся, и доешь, наконец, свой завтрак – ты довольно забавно выглядишь, когда, состроив злую гримасу, сжимаешь в руках теплый рогалик, аки несмышленое дитя, – в глазах Альберта вновь забегали чертики, - Grazie! (14) – поблагодарил он подошедшего с заказом Марко и продолжил:
- Знаешь, Герман, твоего появления в Риме ждали не первый месяц. Полгода назад тебе внушили, что ты очень сильно хочешь побывать в соборе Святого Петра. Этому отчасти способствовал документальный фильм «Сокровища Ватикана», который транслировал тогда русскоязычный BBC. Мы тогда постарались на славу… Мы – это я, мои друзья, давшие мне это глупое прозвище, и в их числе Рафаил, чей сборник сейчас у тебя лежит в заднем кармане джинсов.
Герман с удивлением достал упомянутую книгу и открыл её на первой странице, где находилось бредовое посвящение.
- Так вот, Герман, вчера мы прошлись по собору Святого Петра, чтобы ты привык к его невыразимой колоссальности. Признайся, она давила на твою волю, но отныне не сможет лишить тебя уверенности, когда ты вновь ступишь в крестообразную базилику.
- Зачем мне в нее снова вступать? С какой стати?
- Не перебивай меня. Раз уж задал вопрос, так сиди молча и слушай ответ, – мягко упрекнул журналиста Альберт и продолжил. – Возможно, ты уже догадался, что дневник Рафаила составлен так, чтобы непосвященные в его замыслы не могли понять, о чем говорит иерофант. А эта информация очень важна, в частности - для тебя! Позволь я возьму у тебя книгу.
Здесь написано, что в 1999 году Рафаил побывал в Риме впервые, за все годы, что он правил Альянсом (об Альянсе ты услышишь чуть позже). В собор Святого Петра, куда вело его предчувствие, он вошел вместе со своей семьей – с женой и сыном… Скажи, сколько тебе было лет тогда?
- Вроде бы пятнадцать, - неуверенно пожал плечами Герман.
- Правильно, пятнадцать! «Возраст, когда человек либо принимает ответственность за всю свою жизнь на себя, либо повисает на шее родных до конца жизни».
Герман поперхнулся отправленным в рот рогаликом и поторопился сделать глоток остывшего на дне каппучино.
- Вы хотите сказать?..
- Да, Герман, тот смазливый мальчишка, что улыбался перед алтарем в базилике девять лет назад – это ты. Ты и сам помнишь, что уже бывал в Риме. Этот город незабываем.
- Но тогда получается, что Рафаил – мой отец… Алексей Крылов? Член тайной секты? Композитор из глубинки?!
- Композитор? - удивленно присвистнул Альберт, явно пораженный услышанным фактом, - Да, твой отец мастерски маскировал свою истинную работу бренными профессиями вроде таксиста или курьера. Имя, которое ты назвал, принадлежит Рафаилу-мирскому. Я же говорю о том Рафаиле, что стоял во главе А.В.Е.
- А.В.Е.? Что это? Я видел эту аббревиатуру на обложке… - Герман взглядом указал на книгу, которую Альберт держал в руках.
- А.В.Е. – «Альянс Вселенского Единства», – пояснил паломник. - Магический орден, чья доктрина основана на учении древнего мага Гермеса, впоследствии обожествленного.
- Гермес? Но ведь это бог из греческого пантеона? – Герман думал, что сошел с ума.
- Да, я же сказал – его обожествили. Так произошло со многими великими магами. Орфей, Аполлон… Иисус Христос.
- Так вот, что ты имел ввиду, когда поддерживал Коэльо как мага.
- Да. Если Коэльо – верующий католик и маг одновременно, то только потому, что Иисус тоже был Магом. Разумеется, Церковь пытается вложить извращенный смысл в это слово, включая сюда и понятия «колдун», «сатанист», «безбожник». Когда-нибудь я растолкую тебе, что значит слово Маг в исконном своем значении.
- Мой отец тоже был магом?
- Он был Великим Магом, или Иерофантом. Не путай это звание с великими магами древности. У нас – это высший сан в Альянсе, ниже которого стоят магистры и бакалавры. Но не думай сейчас обо всем этом. Скажу только, что я – Альберт, философ-маг, занимающий одно из самых теплых мест в Альянсе. Еще я был доверенным лицом твоего отца, который немногих посвятил в тайну касательно тебя…
- Какая еще тайна? Какое отношение я имею ко всему этому?
- Я знаю ответ и на эти вопросы, но дать его не смогу. Не имею права. Для этого нам придется пойти прямиком в римскую резиденцию А.В.Е. Там ты узнаешь обо всем подробнее… Кстати, ты прочитал эту книгу до конца?
- Нет, - признался Герман, - не выдержал туманного слога и постоянных намеков на что-то, чего я не знаю.
- Оно и правильно, - Альберт дружески похлопал его по плечу, - пользы сейчас от этой книжки тебе не будет никакой. Я верну её позже, когда это будет необходимо.
- А где теперь мой отец?
- Я больше ничего не могу сказать. Кроме того, что очень скоро тебе придется вновь пойти в собор Святого Петра. А сейчас, если ты готов, мы отправимся прямиком в Trastevere. Там находится подземный ход, ведущий в резиденцию. Вот почему, кстати, я обедаю так далеко от своей квартиры. Членам Альянса нельзя постоянно крутиться рядом с основными штабами…
- Мне ведь расскажут больше об отце? Я столько лет его не видел.
- Конечно, расскажут, друг мой. И даже многое покажут. Только потерпи.
Герман честно старался терпеть. Но готов был взорваться в любую минуту. В нем бунтовало «Я», разорвавшееся на две части. Одна часть, гуманная и консервативная личность, была за то, чтобы простить отца, ушедшего из семьи явно по веским причинам…
Но другая, непреклонная и жестокая, не хотела ничего знать об оборотной стороне его жизни. Она все еще не могла простить человека, который так ужасно поступил с матерью Германа и им самим, когда навсегда закрыл за собой дверь родного дома…

3. КАТАКОМБЫ ТРАСТЕВЕРЕ

Италия, Рим. Район Трастевере.
19 июля. 2008 год от Р.Х.

Длинный путь от замка Святого Ангела до Trastevere Герман и Альберт преодолели за полчаса. Такси очень быстро домчало их до Fontana Paola.
- Нам повезло, что сегодня не было крупных пробок, - пояснил паломник, расплачиваясь с водителем. - В Риме это обычное дело.
Пройдя несколько шагов по тротуару, Герман услышал еле уловимые звуки лютни с противоположной стороны улицы. Низкий старичок в клетчатом пиджаке стоял посреди летнего кафе и самозабвенно дергал струны, предаваясь волшебной мелодии.
- Тебя тоже зачаровала мандолина (15)? Всегда, когда прохожу мимо этой кафешки, умиленно вслушиваюсь в игру старого Мигеля. А ведь ему перевалило далеко за семьдесят, - вставил свое веское слово знаток Альберт.
Герман кивнул и вновь прислушался к музыке. С таким упоением он в детстве слушал своего отца, любившего играть на фортепьяно.
- Ах, почему я родился не здесь, - в Германе снова проснулся романтик.
- Не сожалей об этом. Россия – тоже прекрасная страна. Она взрастила не меньше великих людей, чем Италия. Эти две грандиозные культуры вообще несопоставимы друг с другом. У нас лучшие в мире писатели! А Италия испокон веков славилась своими художниками и музыкантами! С одной стороны – Пушкин, Достоевский, Толстой; с другой – да Винчи, Микеланджело, Вивальди.
- Ага… А сейчас с одной – Донцова и Пелевин, а с другой – Рамазотти и Челентано.
Оба рассмеялись. Герман, хоть и был ошеломлен утренней беседой, вновь почувствовал себя бодрым. Ну а паломник, казалось, и вовсе не знал никаких настроений, кроме как хорошего.
Несколько минут они плутали меж тесно выстроенных домов «богемного района» Trastevere. Альберт рассказал, что здесь, за Тибром, селилась основная масса римской творческой интеллигенции – художники, скульпторы и реставраторы.
На каждом углу можно было выпить чашку кофе на скорую руку, забежав в одну из частных тратторий. Также легко любой мог купить какую-нибудь рукодельную безделушку, изготовленную местными мастерами. Немало было тут и там всякого рода антикварных лавок. Если бы они так не спешили, Герман непременно зашел бы в каждое подобное заведение, исследовал бы каждый закуток этих живописных улочек. Недаром говорят, что Trastevere прекрасен в мелочах.
 Описание дальнейшего пути наших героев не имеет никакого смысла. Поэтому, чтобы не запятнать честь Альянса и не раскрыть его местоположение случайным лицам, опустим некоторые подробности. И теперь вновь увидим Германа и Альберта, но уже не на пыльных улочках, а в подземном лабиринте…
 Наметанный глаз журналиста уже изрядно замылился, когда паломник, держа в руке фонарик, исчез за очередным поворотом. Почему-то, спустившись в подземелье, Альберт повелел Герману вести себя тихо и следовать за ним без лишних вопросов. Иногда в нос ударял резкий запах римских канализаций. Воздух был одновременно сырым и душным. Теперь журналист понимал, что значит строгая конспирация.
Неизвестно, сколько они кружили по лабиринту (Герману казалось, что Серый странник водит его по одним и тем же местам несколько раз), но наконец вышли в узкий длинный коридор. В конце его находилась закрытая дверь, обитая железом, а над ней тускло мерцала люминесцентная лампа.
«Свет в конце тоннеля» - горько усмехнулся в мыслях Герман, тяжело ступая вперед. Каждый шаг давался ему все сложнее, казалось, что-то давит на голову сверху, но в то же время все было в порядке. Альберт наоборот с энтузиазмом перескакивал с ноги на ногу, присвистывая, пока наконец не достиг черной тяжелой двери и не обернулся к Герману лицом.
Журналист был вне себя от злости. Почему паломник не хочет с ним говорить? Почему не поможет ему одолеть странное давление?! Еще минута, думал он, и неизвестная сила впечатает его в плиточный пол под ногами…
Герман был готов свалиться без сил, до двери оставалось всего каких-то пять метров, но он терял равновесие. В глазах помутилось, затем все расплылось, очертания Серого странника рассеялись в пустоте. Вскрикнув от боли, он помянул в отчаянии Господа. В эту минуту он страстно желал одного – избавиться от довлевшей над ним неизвестности… И стоило ему только подумать об этом, как всякое давление прекратилось. Герман в бессилии опустился на колени и понурил голову. Не хотелось ни думать, ни идти.
Паломник уважительно присвистнул и подбежал к журналисту.
- Поздравляю, ты прошел испытание. Сейчас за нами придут. Не открывай глаз, тебе надо отдохнуть. Небось, смертельно устал, с непривычки-то. Позже тебя ждет серьезный разговор, а сейчас – спать…
Герман услышал, как тяжелая дверь открывается и из неё кто-то выходит. Что было дальше, он не помнил, так как погрузился в глубокий сон.

<Продолжение следует>


ПРИМЕЧАНИЯ:

1 - «Христос» с греч. – Помазанник, Спаситель.
2 - Улица Примирения (ит.)
3 - Донато Браманте (1444-1514) – итальянский архитектор. Получил распоряжение на месте старой базилики Святого Петра построить новую. Впрочем, уничтожение прежнего собора не нашло понимания у многих римлян, которые дали архитектору прозвище «мастер-разрушитель».
4 - Извините! Вы свободны? (ит.)
5 - Пауло Коэльо (р. 1947) – популярный бразильский писатель, маг, член католического ордена RAM. В 1986 году совершил паломничество к мощам святого Иакова в Испании. Автор таких произведений как «Дневник мага», «Алхимик», «Вероника решает умереть» и др.
6 - Алистер Кроули (1875 – 1947) – наиболее известный мистик и маг XX столетия. Провозгласил себя пророком новой эпохи (нового эона) и называл себя библейским «Зверем 666». Для мистиков Кроули значит примерно то же самое, что и Гитлер для мирного населения России и Европы.
7 - Святая Агнеса (3 в.) – христианская мученица. Память в католической церкви 21 января.
8 - Эрос Рамазотти (р. 1963) – итальянский поп-певец.
9 - Вероятно, автор сравнивает свою жену с Майей (Maia) из греческих мифов. Одна из дочерей Атланта, Майя была возлюбленной самого Зевса, и родила от громовержца Гермеса (Hermes) – вестника богов.
10 - «Петров град» - простонародное название Ватикана.
11 - Номер вымышленный.
12 - Papa Ratzi – шутливое прозвище римского папы Бенедикта XVI. Это, во-первых, указание на его популярность (римляне сравнивают наместника Бога с Мадонной). Во-вторых, сокращение от его имени до избрания - Йозефа Ратцингера (Joseph Ratzinger). Анекдоты про папу римского в Риме рассказывают в каждой второй закусочной. Разумеется, украдкой от Церкви.
13 - Сдобный рогалик с кремом. Неотъемлемая часть традиционного римского завтрака.
14 - Спасибо! (ит.).
15 - Мандолина - струнный музыкальный инструмент типа лютни. Изобретен в Италии в 17 в.